Все знают как выглядел Коран, особенно не который был хитрожопый похотливый авантюрист, убийца драконов (на деле - виверн), а в роли пэра из Верхнего города в последние годы. Вы могли слышать описания: короткие, то с чёлкой, то аж с начёсом рыжевато-каштановые волосы, с каждым разом всё более экстравагантные гардеробы, всё более лоснящееся от пирушек и достатка лицо, неизменные татуировки-маска, меняющие цвет и детали итерация к итерации сложность узора, серьги в ушах, ямочки на щеках.
Мало кто знает, как выглядит Коран-домосед, Коран дважды на пенсии, Коран, который ужасно устал от предательства и смертей друзей вокруг, которого для большей части мира даже в списках живых уж третий год нет, и за пределами закрытых дверей без магии и мошенства признают кем-то другим, потому что действительно всё поверхностное сходство с собой прежним им было как-то внезапно утрачено, как и нажраный жирок.
Из положительного: правда сильно похудел, оздоровился и отрастил достойные настоящего эльфа волосы. Путь от почти ожирения, насколько это вообще возможно для чистокровного эльфа, до крайнего отощания и к здоровому атлетизму тем эпохальнее, что эльф также без единого сожаления изменил модам Верхнего города и ныне носит что-то очень добротное, не скупясь на материалы, но простое, скромное и практичное по крою, и не делает из себя что-то… эдакое. Все повадки - проще, при свете дня в нём буквально невозможно заподозрить ни бывшего парламентария, ни вора в законе со снаряжением, стоящим тысячи золотых: он и движется просто и эффективно, но с осторожностью, и говорит глухо и мягко, и вкрадчиво касается всех, кто подойдёт к нему открыто, а не шарахается от людей. Балует тщательно почищенными от грязи и ужаса историями детей. Каждые пару дней если не колет дрова на заднем дворе дома - практикуется с оружием с сыном и дочерьми или что-то делает руками. Не сидит, короче, без дела, нормальный горожанин, примерный семьянин, жаль, немного помятый жизнью.
Кстати о помятости. Как кто-то предрекал в шутку, у Корана всё-таки "лопнуло лицо". Правая часть пропахана безобразным шрамом, который ветвится и снова сходится белёсыми и розовыми рубцами от самого глаза до челюсти. С ворьём и бандитами количество отметин на шкуре, которые пережил и встал, в купе с повышенной лихостью - это знак почёта, но на обывателей такие вещи действуют противоположным образом, и это неприятно, ведь среди обывателей ему жить, а не развеивать скуку. Это, наверное, можно было бы исцелить. И даже когда-то яркие, а теперь помутневшие глаза, которые видят цвет и свет, но не форму и глубину мира, а потому всегда прячутся под чёлкой по середину носа, даже если сзади волосы стянуты шнурком. Но заменившие в расфокусированных зрачках прежних бесов серебристо-голубые полумесяцы, штука, известная только эльфам рождённым и жившим среди эльфов, и то не всем, заставляет задаваться вопросом: а стоит ли? А надолго ли? А нужно ли, если и так вполне выходит жить?

Коран родился в глуши леса Вилдат, что занимает добрую часть Тетира и является одним из пары всё ещё крупных эльфийских королевств, оставшихся в Фаэруне. Жил он в простой семье в доброй неделе от столицы, и с довольно юных лет прослыл неуёмно скучающим шилом в известном месте. Нет, ему нравилась местячковость, их большая семья, простые быт и порядки, но он просто оказался такого склада характера и, наверное, чисто физической конституции, что если кровь не стучит в висках от возбуждения или азарта - ему скучно, а если Корану стало скучно - жди, чего вытворит. Что воровать можно и для наживы, а не ради спортивного интереса, он нормально так осознал год на третий среди людей, и поне… да. Молодость у Корана была из разряда “стыдно, но очень весело”.
Закончилась, правда, в какой-то момент. Он сам не понял, когда "весело" закончилось, или, по крайней мере, перестало перевешивать "страшно", "больно" и "грустно". Вот уже количество трупов на пути достигло колена, вот ребёнок заделанный им с неверной супругу чародейкой оказался проклят и иди ищи как исправить ситуацию, в создании коей поучаствовал сам, вот проблемы с авторитетами даже в поле деятельности, вроде крутившей на известном месте авторитеты… Тот же самый ребёнок вспылил, что ненавидит, угробил по случайности. Магическая чума застала их в пропитанным древней магией, но опустевшем лесу. Из жизни постепенно вытек весь цвет, кроме жуткого синего пламени и разъедающих глаза очертаний непонятных плетений взрывной арканы.
И хотя дурацкие шутки, улыбки, абсурдная любвеобильность и неизбывный оптимизм пополам с плутоватостью всё ещё составляли примерно всего Корана в повседневной жизни - и даже теперь он нет-нет, а гримасничает и паясничает - где-то внутри он стал всё быстрее и быстрее перерастать застывшую маску внешнего себя. Стал задумчивее, серьёзнее. Отчаяннее. Циничнее. Жестоким к себе - к себе-то ладно - и к своим ближним. Опять делал детей, и, хоть не беззаботно и совсем не с этим в мыслях - их бросал в какой-то момент. Опять ввязывался в абсолютные авантюры - и так попал в парламент Врат Балдура, кстати, а не за геройские заслуги. Старая слава под знамёнами Баалова отродья только к слову пришлась, и ощущалась на языке пеплом, потому что Коран любил и помнил Скай. Не погреть кровь, не насладиться жизнью, а на поводу саморазрушительных порывов в попытке почувствовать хоть что-то в ожидании неизбежного, под это всё дело он пил, ел, блудил, шулеровал втрое больше, чем по молодости, и чувствовал внутри только ещё больше нарастающее ощущение пустоты и одиночества. Он видел людей насквозь за счёт своего грязного и откровенно опасного для него и окружающих секретика, дававшего ему аж истинное зрение и лёгкий дар предвидения, и бессовестно пользовал, кого можно и нельзя, наживы и веселухи ради. Расплата всё не приходила. Более того, он стал мастером подковёрной грызни местной клептократии, частично обвалив рыночек компромата для Гильдии, когда дело касалось разборок между жителями Верхнего города, и тем поправ все принципы воровского братства Врат, находясь в постели буквально и фигурально с классовым врагом ворья и подгерцога - герцогами и патрициями. После гибели Эйнара и предательства Торлина Сильвершилда, который чуть не разнёс целый город дымным порошком, руководствуясь теми же, что и у Корана, страшными мыслями об обречённости, отвратительности и неисправимости бытия, Коран как будто пробудился. Он стал не просто неформальным, но фактическим мастером-шпионом для правящего Совета Герцогов из чистого противоречия происходящему мраку. Так, занялся чем-то полезным, чтобы перестать самому сходить с ума, купаясь в похожих на одержимость мыслях: "скоро умру и всех заберу". Под эту работу, с постепенно смазывающимся чувством реальности и предвидения, которое ошеломляло его в больших скоплениях людей и заставляло вечно чесать глаза, пришлось завести двойника, чтобы светить лицом там, где надо, производя правильное впечатление расслабившегося зажиревшего дурачка. Коран был неплохим актёром, но сложно играть неозабоченность и наивняк при всё более и более дурном от событий мира настроении (а вы читайте сводки по катастрофам, интригам и заказным убийствам в качестве утренней корреспонденции, чтобы отчёт герцогу на стол принести и приуныть уже вместе!). К тому же то, о чём более проницательные, но неизменно куртуазные представители высшего общества шутили, как о глазной инфекции от скверной половой гигиены, начинало нехило припекать его мозги. Вызревшие до последней стадии магические метки бывают очень опасны. Запущенные, переэксплуатированные - тем больше. Чем ближе к голове - тем больше риск сойти с ума от прорастающего в тебя всё глубже синего пламени. В итоге из-за случайной встречи ли, из-за собранной в кулак силы воли ли, или от внезапного всплеска добросовестности, в один очень паршивый вечер Коран заглянул к своей семье - уже подросшим и не помнящим его, наверно, вовсе детям, к вернувшейся с Эвермита по всем эльфийским обрядам и клятвам супруге - двадцать лет назад, - и решил попытаться всё-таки излечиться, ведь Второй Раскол шёл и прошёл, а его метка не погасла. И вот так, оставив в городе двойника под самый провал Элтуреля и пропажу Ульдера, Коран отправился в Невервинтер, в Разлом, чтобы либо найти лечение там, где проблема полыхала сто лет и всё ещё наблюдалась, либо догореть уже и не мучить ни себя, ни близких больше. И он не просто выжил и очистился, как водится, в последний момент вырвав спасение из пасти судьбы, потому у него уже из глаз вместо слёз катился синий огонь. Он ещё, не зная об этом, избежал другой страшной участи, даже похуже становления оболочкой синего пламени: стать рабом личинки иллитида и кошмарного мозга.
К моменту его возвращения - оголодавшего, почти без денег, попутными повозками, солнечного эльфа, который изображал Корана почти два десятка лет с иначе пошитыми версиями всего его парадного гардероба, особенно обуви, и эффективно вытеснял из публичного поля, собирая ножи в брюхо, уже давно нашли убитым отравленным кинжалом в процессе цереморфоза и похоронили с почестями. Как и Ульдера Равенгарда, ради которого, после Эйнара, собственно, и был весь цирк и возня, как и оплакали его губошлёпа Уилла, и старого пердуна Портира, и кататоничную, но некогда прекрасную и удивительную Белин, и половину парламента, который пострадал в процессе прибирания Горташем всей власти.
Ирония и леденящий душу ужас от всей ситуации настолько потрясла осунувшегося и потерявшего не только дар видеть будущее, людей и магические штучки насквозь, но и большую часть нормального зрения эльфа, что он решил, что, раз дела настолько плохи, лучше он продолжит быть мёртвым, чем снова вскочит в эту игру в во всех отношениях уязвимом положении. Конечно, он также бежал от чувства вины и спроса с себя за то, что он вообще нашёл время отлучиться, когда только возникли подозрения во вновь усилившейся активности зловредных культистов, а не отложил всё и продолжил в наваждениях и паранойе дожидаться превращения в одержимое синим пламенем чудище, чтобы, возможно, всё равно оказаться переигранным и в той же куче трупов. Но за последние полсотни лет его муки совести пробивались очень слабо сквозь голос инстинкта выживальщика. И действительно, он всё ещё жив, а они все в могиле, просто досрочно.
В итоге он остался жив, почти цел, вернулся домой, пусть даже у него в этом городе попросту не осталось друзей, которые знали, чем он живёт и озабочен, и вообще никого, кроме семьи, с которой всё сложно. Он годами даже не пытался к ним подойти, чтобы не подвергать их - и себя - риску, но не находил сил оправдываться. Раз уж поклялся в горячке умереть или вернуться, и вернулся - он постелил себе эту постель, и теперь смиренно в неё лёг, вместо того, чтобы продолжать бегство. Он даже начал с удовольствием погружаться в тихое мирное существование, без излишних мер предосторожности, потому что знал, что правда порой неправдоподобнее изысканной и детальной лжи.
А потом его нашла Гильдия.
Девятипалая - не молодая принцесса воров как двадцать с лишним лет назад, когда Гильдия на Корана взъелась, а уже матёрая в своих человечьих летах лиса, его проверила просто по привычке, где-то что-то подняла с боровом Фетчером, обнаружила очень легальные бумаги и записи, не совпадавшие с более закрытой информацией и прошедшие мимо её мизинчика, сложила два и два и нанесла визит. Женщины в криминальной среде часто компенсируют нехватку веса в мордобое тройным вероломством, а Кина всегда была ещё и умной, потому Коран в бытность парламентарием искренне и обоснованно опасался иметь отношения со своими детьми, женщинами, и заводить каких-либо новых друзей, чтобы не давать ей ниточек к себе. Но теперь они, подгерцог и не-пэр, лишившиеся изрядной доли влияния в сложно нарезанном пироге из-за гибели и предательства многих ценных контактов, были в одной лодке и без повода спорить о целях, средствах и прежних счётах. Горташа надо было шатать и убирать, как и всё не-местное влияние, Жентов, инферналистов и контрабанду оружия мимо гильдейской кассы.
Но для начала они ликвидировали всё имущество Корана, оформленное через липу, выбили подвисшие с его “смертью” долги и транзакции, и представили в красивом свете вычищенной от ненадёжных лиц Гильдии нового старого страшно талантливого кандидата на пост вора в законе для одного из осиротевших районов. Коран, парень харизматичный и матёрый, знал точную пропорцию очарования, компетенции и залихватских выходок, чтобы своё незаслуженное повышение зацементировать смесью страха и уважения, но в этот раз его вела не жажда адреналиновой веселухи, а какое-то почти медитативное озарение, что, почему и как в своей жизни он когда-либо делал и теперь, с этим знанием, делает.
Прошло всего-то два неполных года, а кажется, что целая вечность. С Ульдером время летело, без него - встало и замкнулось в круг. Может, это сам Коран просто он переменился - об этом говорят остальные, а он и не знает, он в зеркале видит неотчётливое жёлто-зелёно-каштановое пятно и старается не ковырять раны. Агентурная работа в большой, уважаемой организации, на высоком, не марающемся без надобности в дерьме месте - это небыстро, и большую часть времени работа вора в законе - знай себе сиди в условленном месте, чтобы ватаги знали, куда ходить решать вопросики, отдавай команды да делай грозный вид, что взглядом можешь выпить душу через ноздри не хуже этих ваших иллитидов. Город не потерпит очередного военного переворота, который провернуть было бы куда проще. Анархия вредит бизнесу, что, в свою очередь, не приведёт ни к чему хорошему, зная жителей этой голой скалюги с туманными и зловонными гаванями. Но в обедневшем пруду осталось слишком мало пёстрых жирных карасей, чтобы могли сожрать друг друга без очевидного вмешательства извне. Так что у них задача со звёздочкой.
А вот насчёт собственной жизни Коран испытывает, может наивно или отчаянно, какой-то нездоровый, неизбывный оптимизм. Для себя он решил все вопросы жизни и смерти, не умирает, не сходит с ума, не ждёт никаких катаклизмических сюрпризов сверх уже случившихся и предаётся лени в объятьях гамака, растянутого в солнечный денёк под яблонями, когда вот лежишь так и отстраннёно смотришь на золотой свет, путающийся и рассеивающийся в пылинках… Но день, когда он окончательно перестанет рисковать просто потому, что может, щекотать себе нервы, ввязываясь в авантюры, будет днём, когда Сеханин Лунный Лук заберёт его в Арвандор, и ни минутой раньше. А пока есть просто жизнь, в которой каждый день замыкается в осмысленный и предсказуемый в пределах погрешности круг, и это неплохо, это вовсе неплохо.

Плащ ускользания
Сделан из трофейной шкуры ускользающего зверя всего несколько лет назад, создаёт свойственные этим тварям вибрации, проецирующие образ носителя в пространстве поблизости с ним. Довольно редкая, самая дорогая, но потрясающе эффективная что в лесах, что в городе, что в подземельях, что в боях на открытой местности вещь.

Зачарованный проклёпанный доспех
Приобретён после очередного покушения ещё во времена парламентарием. В функциях — просто добротная лёгкая броня, которая меняет облик на любую одежду по желанию хозяина. Суть зачарования — иллюзия, поэтому сквозь неё опытный маг может прочувствовать суть, форму и плотность предмета.

Наручи стрельбы из лука
Вместе с перчатками. Это совсем простенько зачарованный предмет, берегущий и укрепляющий руки для быстрой и не самой аккуратной стрельбы с разных поз и разных кондиций. Стабилизируют прицел, даже если руки трясёт.

Руна призыва фамильяра
Потому что феечный котик или пёсик - это отличная грелка для ног (или шиворота), компаньон, чтобы не сходить с ума со скуки, и пара глаз на случай, если нужно почитать “вестник” или писать записку счастья незапуганному горожанину или рассматривать окружение на предмет потенциальных ловушек и неподвижных мишеней для стрельбы. К сожалению, концентрация для контроля фамильяра у так и не ставшего опытным в магии (отца двух чародеек, ДВУ-УХ!) Корана занимает всё внимание и не позволяет ни двигаться в темпе, ничего, только медленно писать, так что очочки так себе, но вариант дешёвый, надёжный, не вызывающий подозрений, и дешёвый. Мы уже упоминали дешёвый?

Виртуоз стрельбы из лука
И это не бахвальство. Природный талант наложился на настоящую страсть к стрельбе как к искусству и что-то этакое показать. В юности Коран прославился блудом и воровством, но это лишь потому, что всё детство в лесу именно стрельба была его страстью, и изрядно приелась за сотню лет. Даже долгое отсутствие практики и сильная потеря зрения мало повлияли на его способность пускать в полёт по две-четыре стрелы в несколько секунд, вопрос скорее разброса и движется ли цель - потому что по двигающимся почти слепому эльфу легко просчитать и попасть, а вот в неподвижную - сложнее. Последние годы Коран тренировался от скуки и опять начал натягивать тяжёлый бронебойный лук.

Достойный боец ближнего боя
Щедрое описание, но всё ещё актуальное, хоть и с оговорками. Несмотря на здоровый образ жизни сроком в пару лет, пятьдесят лет обжорства и пьянства с малой практикой без следа не проходят. Стоит ли говорить о значительной потере зрения? Поскольку Коран нормально не видит, он предпочитает вообще тренироваться вслепую и учиться выцеплять звук, вибрацию и запах. Переучиваться в зрелом возрасте сложно, больно и, главное, обидно. У Корана есть опыт и понимание, как обращаться с разным оружием и арсенал из множества подлых и не очень приёмов, но он всё ещё не чувствует хорошо своё главное оружие - тело.

Проницательность и тактика
А вот это самое вкусное. Потому что Коран — шут, конечно, ещё тот, но ни разу не дурак. Интеллект выше среднего вкупе с наблюдательностью, опытом и выдумкой дают ему хороший арсенал для анализа и принятия взвешенных решений, причём быстро. Он анализирует любую ситуацию как расклад с известной и неизвестной информацией и делает лучшее с тем, что имеет. Пережил уже два - нет, три! по неявке - городских переворота. И ещё переживёт.

Помимо этого из чисто бытовых моментов:
Владеет языками, помимо родного эльфийского: альжедо, чондатанский (он же — основа общего), дварфийский, а также воровским жаргоном.
Как бывалый вор и шпион умеет вести слежку и прослушку (теперь - с фамильяром), взламывать замки, нейтрализовывать ловушки, узнаёт множество магических вещей по шитью и другим внешним аттрибутам, и даже знает криптографию. Добавьте туда бухгалтерию и чёрную бухгалтерию, шулерство, рыночные спекуляции и сбор и продажу компромата, и получите парня, который в простой рубахе остаётся одним из самых богатых горожан вне семей патрициев, и это заплатив гильдейские штрафы за попрание этики цеха (активное) в течение как минимум 25 лет из 41 года, что просидел в парламенте.