[До событий игры и непосредственно канон]
Я был магистратом во Вратах. Сажал в тюрьму разного рода нарушителей порядка и закона, все в таком роде. Довольно утомительное занятие. Настолько утомительное, что он сумел навлечь на себя гнев — или привлечь внимание, кто скажет? — целого вампирского лорда и оказаться в итоге в числе его слуг. Рабов, если быть точнее. От прежней жизни только и остался что расшитый дублет, между швов которого засохла кровь, а золотое шитье поблекло с годами, как и воспоминания о жизни до. Он бережно хранит его до сих пор, латает ветшающую кожу и прилаживает на место отрывающиеся застежки, словно эта единственная оставшаяся от прошлой жизни вещь может помочь не забыть окончательно — это иллюзия, конечно, и он и сам это понимает. За двести лет рабства даже самые яркие воспоминания выцвели, истерлись в памяти, и Астарион не вспомнит теперь ни имен, ни лиц тех, кто был ему важен или дорог, или тех, с кем он при своей смертной жизни враждовал. Даже его собственное лицо — всего лишь неясное пятно на поверхности зеркала, которое теперь уже ничего не отразит, эфемерное, ускользающее видение, что не ухватить руками, и если спросить его, какого цвета были его глаза, он не ответит, потому что не может вспомнить.
Это Казадор тоже забрал.  Равноценная плата за право жить вечно? Намного позже я понял, насколько долгой может быть вечность.
Двести долгих лет он провел в распоряжении семьи Зарр, которая и сама считается давней легендой Врат, шпионил, интриговал, выслеживал. Добывал для хозяина еду — он отправлял меня в город на поиски самых прекрасных душ, какие только можно найти. И неизменно спрашивал потом, не хочет ли он с ним отобедать — как будто того интересовали ответы. Что бы Астарион ни отвечал, наказание было неизбежно. Как будто у него был выбор, отвечать или нет — отродье не раб даже, это кукла. Мы не можем не повиноваться приказам наших хозяев. Он повиновался добровольно. Сперва в отчаянной надежде заслужить благосклонность мастера, доказать, что он достоин места рядом с ним. После — от страха расправы, страха очередной порции боли, нового изощренного наказания, на которые были изобретательны все члены вампирского ковена. Теперь же просто потому, что ему ничего больше не остается, и только дремучий, первобытный инстинкт выживания удерживает от окончательного отчаяния — заставляет цеплять на лицо дежурную улыбку, флиртовать и заигрывать с будущими жертвами мастера, как ни в чем не бывало, и смотреть тому в лицо, пряча за усмешкой страх. И жгучую, опаляющую нутро ненависть.

[постканон]
Да. Верно. Я могу быть лучше, чем он.
Проще сказать, чем сделать. До момента утраты личинки он был полон надежд и оптимизма, но первый же рассвет вернул с небес на землю и напомнил о горькой реальности. И хотя Казадор был мертв, а он — свободен, Астарион не сразу нашел в себе силы смириться с положением дел. Тот факт, что Горташ остался при своем, когда он, Астарион, герой Врат, потерял все, отравлял существование только сильнее. И он ушел. Покинул город, который защищал, в котором страдал и в котором хотел начать новую жизнь в новом качестве. Даже присутствие друзей и соратников не исправили положение и не заставили остаться — Астарион сжег замок Казадора, убедился, что у выживших отродий в Андердарке есть достойные лидеры в лице Далирии и Леона, и ушел.
Три года его носило по разным углам Побережья Мечей, и он довольно быстро освоился в новой роли — оказалось, что никто не против кровопролития, если проливается дурная кровь, а дарить людям надежду и решать их проблемы, оказалось, не так уж и дурно. Я никогда не думал, что меня будут славить, как героя. Раньше его воротило от этой мысли, теперь же все изменилось — впрочем, альтруистом он не стал, и чаще всего берет за свои услуги внушительную сумму или хотя бы какую-то награду.
Лускан, Невервинтер, Уотердип, Амн... в каждом он добирал впечатлений и эмоций, которых так не хватало двести лет, будь то секс, убийство, разгул или новые знакомства, в том числе и полезные. Но все равно это все было не то. Все равно тянет домой — хотя казалось бы, во Вратах он не знал ничего, кроме боли, и ничего не помнит.
Но кажется, будто глава осталась незакрытой. Самое время вернуться во Врата, явиться на порог к Астель Кинн и попытаться понять, насколько они хотят, чтобы Энвер Горташ и дальше правил их городом.

[разговор с мертвыми]
Чтение опасных некромантских книг не проходит даром, и часть тайн Некромантии Тэя теперь с ним навсегда.

[dance macabre]
Некромантия Тэя научила его взывать к силам ночи и смерти, но Астарион старается не очень часто прибегать к этому навыку, можно ведь и клериков с кольями призвать.

[вампирские навыки]
Стандартный набор способностей вампирского отродья: сильнее, ловчее, быстрее обычного человека или эльфа, прекрасно видит в темноте, прекрасно различает и чувствует запахи, а зубами легко вырвет живому существу трахею. Быстро регенерирует, особенно после того, как выпил крови живого существа.
Из минусов - не может переступить порог чужого дома без приглашения, и крайне уязвим для солнечного света. Тяжело переносит запах чеснока, проточная вода причиняет ему дискомфорт.

[боевые навыки]
Мастер короткого клинка и кинжала, убивает быстро и точно, обычно не обнаруживая своего присутствия — открытого боя избегает до последнего. Потому часто прибегает к длинному луку, любимому Смертельному Выстрелу, как вовремя подрезанному

[коллегия шёпотов]
В первый год странствий связался в Коллегией Шёпотов, которой оказался очень кстати знаток вампирских дел — против вампирского лорда Невервинтера. Провел среди них целый год и получил неслыханное удовольствие и бесценный опыт, который впоследствии намеревается применить, когда вернется во Врата.